"Черная кровь" Эрнана Альварадо и Агустина Валеро
09.07.2019 13:25«ЧЕРНАЯ КРОВЬ» - НОВЫЙ ПРОЕКТ ЭРНАНА АЛЬВАРАДО И АГУСТИНА ВАЛЕРО
Фильм «Черная кровь» Эрнана Альварадо и Агустина Валеро - это попытка рассмотреть культуру Аргентины через призму африканских традиций.
На протяжении более двухсот лет в Аргентине отрицали влияние африканского искусства на культурную жизнь страны, в частности на ее музыкальную сферу. Однако, даже если взглянуть на, казалось бы, истинно аргентинский музыкально-танцевальный жанр - танго, можно заметить, что некоторые элементы его пришли из африканской культуры. Современные афро-аргентинцы, потомки африканских рабов, внесли огромный вклад в развитие аргентинской популярной музыки для танго - musica ciudadana. Влияние Африки прослеживается в ритмическом рисунке многих жанров: танго, чакарера, маламбо, милонга и аргентинском варианте кандомбе.
Так, фильм «Черная кровь» развенчивает мифы, окружающие историю аргентинской культуры: подрывает широко распространенное мнение о том, что ее развитие связано исключительно с прибытием в страну иммигрантов из Европы - результат произвольного прочтения истории, имеющего место во времена зарождения танго и этнических чисток чернокожего населения в центральных городах Латинской Америки. Не стоит забывать о том, что за три столетия в Буэнос-Айрес по морю было переправлено несколько сотен тысяч африканских рабов, и, несмотря на жуткие условиях их жизни, они оказали огромное влияние на формирование самобытного характера города. Вопреки своему бедственному положению, чернокожие рабы сумели не только сохранить собственные традиции, но культивировать их и передать следующим поколениям. А вот смешение традиционной латиноамериканской и европейской культур определило характер развития аргентинской музыки: размытость ее индивидуальных черт, противоречие традиций, постоянный поиск новых форм выражения и невозможность определения границ национальной самобытности.
Почему же так трудно признать влияние африканских традиций на аргентинскую культуру? По нашему мнению, ответственность за подобное отношение к данному вопросу лежит на Поколении 80х - политической группировке, сложившейся в 1880 году. Ее идеология гласила: необходимо отчистить Буэнос-Айрес от чернокожего населения, переселить его на окраины, то есть разрушить старое ядро колониального города и создать новое –«обеленное», тем самым повернуться спиной к Ла-Плате и с распростертыми объятиями встретить европейский мир. Эта была битва цивилизации и варварства. С подачи правящей элиты Аргентину охватило всеобщее помешательство на этих идеях, провозглашенной дихотомии двух миров. Безусловно, в таких условиях нельзя было даже подумать о распространении национального разнообразия. И пускай Борхес открыто поддерживал укрепившуюся тогда идеологию в своих произведениях - сегодня мы в силах подорвать этот редукционистский евроцентризм и переосмыслить аргентинскую литературу: у нас есть Леопольдо Марешал и его «Адам Буэносайрес». Почему нам даже в голову не приходит мысль о том, что дерево омбу, внутрь которого попадают герои романа, вообще-то является отсылкой к миру Африки? Почему на Кубе, да и вообще в странах Карибского бассейна всегда принимали черты культуры черного континента? И почему в Аргентине их подавили настолько, что сами аргентинцы замалчивают или открыто не признают влияние африканской цивилизации?
Ведь, например, в композициях Анибаля Тройло мы можем услышать тот же ритмический рисунок, что и в афро-аргентинских зембах. У нас были такие композиторы, как Орасио Сальган. К тому же нам хорошо знаком стиль канженге с его характерным ритмом и звучанием. Если и можно как-то определить музыкальное искусство Латинской Америки, то только через его особую ритмику. Это не значит, что «для чернокожих важен только ритм». Однако ритм, с музыковедческой точки зрения, определяет, формирует и изменяет структуру музыкальных произведений во времени. Это движущая сила музыки. В Латинской Америке, где трагическое время рабства чернокожего населения в дальнейшем сплотило простой народ, музыка была подчинена европейской гармонической и тональной системе типа «сверху вниз». Если говорить о ритме с точки зрения редукционисткого подхода, то он структурирует музыкальную форму, которая и определяет каждый музыкальный жанр.
В случае с нашим фильмом передать всю проблематику, о которой мы говорим, немного проще, так как мы используем не только звук, но и изображение: виды Большого Буэнос-Айреса с его афро-аргентинским колоритом, провинции Корриентес с его культом Святого Бальтазара, всей Аргентинской Месопотамии, а также провинций Чако и Сантьяго-дель-Эстеро. Чтобы хоть немного пролить свет на этот запутанный вопрос, мы намерены включить в наш проект интервью с экспертами, архивные материалы, анализ живых выступлений и кадры различных массовых мероприятий в чернокожей общине.
Почему же наш проект так актуален?
Анализируя разнообразие ритмов в аргентинской музыке, мы задумались, существует ли связь между кандомбе, милонгой, хабанерой и другими жанрами, и в конечном счете пришли к выводу, что всех их объединяют элементы африканской культуры. Затем мы связались с несколькими исследователями, поддерживающими нашу гипотезу. Одним из этих исследователей стал ведущий специалист в области антропологии - Норберто Пабло Чирио. Благодаря нему мы посетили семинар «Афро-аргентинское образование: кандомбе как инструмент изменений в системе», который он сам и провел в главном управлении Департамента художественного образования Буэнос-Айреса. В рамках этого семинара Норберто Пабло Чирио объяснил, как африканские рабы повлияли на формирование музыки Латинской Америки и, например, на такой музыкально-танцевальный жанр, как танго. Только вот после 1880 года в Аргентине стали отрицать это влияние, пытаясь таким образом закрепить за собой статус страны с преимущественно белокожим населением и западной культурой. Так и возник главный миф 19 века об Аргентинском национальном государстве, образцом для которого стало устройство европейских стран.
